Интервью Тима Кука журналу Businessweek. Часть 1

Ещё до своей смерти Стив Джобс предпринял все меры для того, чтобы повышение Тима Кука, проверенного временем помощника, долгое время занимавшего должность операционного директора, до должности генерального директора прошло гладко.

«Он со всей серьезностью сказал мне: Я хочу, чтобы ты никогда не задавал себе вопрос «А что бы на моём месте сделал Стив?», — вспоминает Кук. – Поступай так, как считаешь правильным».

Tim Cook's Freshman Year The Apple CEO Speaks - Businessweek

За первые 16 месяцев Тима у руля компании, Apple представила iPhone и iPad нового поколения, а её акции выросли на 43 %. И хотя Apple не вышла ни на один новый рынок (телевизоров, к примеру), компания во многом значительно изменилась, в основном благодаря невозмутимости Кука и его твердому влиянию. В своём масштабном интервью Тим Кук объясняет принципы работы современной Apple, рассказывает, почему некоторые называют его «роботом», и сообщает о частичном возвращении производства продукции в США.

Businessweek: Как Apple изменилась после 5 октября 2011 года?

Первым делом необходимо было сделать так, чтобы все главные ценности Apple, особенной компании, никуда не пропали. Это не значит, что Apple осталась прежней, нет. Apple менялась, и продолжает меняться с самого первого дня, как я пришёл в неё. Но в ДНК Apple заложено качество, которое не изменить. Качество, которое заставляет наши сердца биться чаще. Это желание создавать лучшие продукты в мире. Не хорошие продукты, не много продуктов, а абсолютно самые лучшие продукты в мире.

Создавая наши продукты, мы думаем о том, как облегчить людям жизнь – это их основное предназначение. Именно на такие макрозадачи мы ориентируемся. И они не изменились. И никогда не изменятся. Я никогда не допущу этого, потому что именно они делают компанию особенной.

И всё же, многие детали меняются, и они будут продолжать меняться в последующие годы. К примеру, мы решили, что быть открытыми – это здорово. Нет, не то чтобы мы раньше были совсем закрытыми, просто мы решили приоткрыть завесу там, где, как нам кажется, мы впереди остальных, и где мы хотим, чтобы остальные нас копировали. Так что, в чём-то Apple изменилась, но самое главное, сама сущность осталась прежней.

Businessweek: Складывается такое ощущение, что изменения, о которых вы говорите – открытость в отношении своих поставщиков, корпоративные благотворительные программы – вы делаете это из желания привнести подобные вещи в культуру. Как и почему произошёл такой переломный момент?

Мою личную философию лучше всего отражает фраза Джона Кеннеди: «Кому больше дано, с того больше и спрашивается». Я всегда был с ним согласен. Всегда. Я считаю, что Apple и сотрудники Apple уже и так внесли огромный вклад в жизнь общества, и могут внести ещё больше. Мы пошли ещё дальше, и теперь каждый сотрудник, участвующий в корпоративной благотворительной программе, может сам выбрать, куда пожертвовать деньги. Теперь не руководство компании решает за 80 000 человек, куда направить средства. Теперь выбор делают сами сотрудники.

Да, это чисто моя идея. Но и другие были не прочь. Что же касается нашей более открытой политики с поставщиками, то этим мы хотим показать, что чем больше мы открыты, тем сильнее наше влияние на индустрию. Мы хотим, чтобы наше новаторство не ограничивалось созданием революционных продуктов. Чем больше мы открыты, тем больше внимания на нас обращает общество. Чем больше внимания на нас обращает общество, тем сильнее остальные компании хотят стать похожими. И, наконец, чем больше компаний так поступают, тем лучше для всех.

Это признание того, что мы должны быть гиперактивными не только при создании своих продуктов, но и при выборе плана дальнейшего развития. Будут и другие сферы деятельности, в которых мы станем более открытыми, чтобы вносить наибольший вклад. Примерно таким мы видим будущее.

Businessweek: Тим, ранее вы уже дважды были генеральным директором Apple на временной основе. Как отличаются эти ощущения: постоянный CEO и временный?

На самом деле, я был временным генеральным директором трижды. В первый раз Стива оперировали в 2004 году. Потом он полгода был на больничном, и ещё в 2011-ом. Не могу сказать, что тогда ко мне не было приковано общественное внимание, но внимание это было скоротечным, и быстро возвращалось назад, к Стиву. Теперь всё иначе. Теперь, знаете… (пауза). Да, теперь всё иначе. Так что, мне пришлось привыкать к этому. Я закрытый человек, и такое внимание ко мне стало сюрпризом. Я не ожидал, что всё так окажется. Хотя следовало бы.

Businessweek: Рекс Тиллерсон. Думаю, только один процент читателей знает, кто это. А ведь он – председатель совета директоров ExxonMobil, компании, которая сейчас занимает второе место в рейтинге самых дорогих компаний в мире. Но вы, благодаря Стиву Джобсу и его наследию, и благодаря тому, что Apple живет в кармане каждого, стали известным. Очень известным. По всему миру.

Я не ощущаю эту известность. Знаете, я живу простой жизнью. У меня невероятно простая жизнь. Но кое-что изменилось, да. Люди меня узнают. Они, наверное, думают: «Хм, где-то я его видел. Да это же генеральный директор Apple!», или что-то в этом духе. К этому мне тоже пришлось привыкать, потому что раньше я пользовался привилегией оставаться в тени. Это отличная привилегия, если ты – закрытый человек. Так что, тут всё немного иначе. Я всем сердцем люблю Apple, мне нравится быть генеральным директором Apple. Разумеется, если бы я мог повернуть время вспять, то на месте CEO по-прежнему был бы Стив. Он был очень близким другом. Скорее другом, чем начальником. Но и я люблю свою работу. Просто мне нужно ко всему этому привыкнуть. Если у вас есть идеи, как мне это сделать, то буду рад выслушать (смеётся).

Businessweek: Считаете ли вы себя стеснительным? Если да, то как, на ваш взгляд, должен вести себя стеснительный человек, которому надо не просто быть публичным лицом, но ещё и источником вдохновения для 80 000 сотрудников?

Считаю ли я себя стеснительным? (пауза) Нет, не считаю. Сомневаюсь, что стеснительный человек смог бы стоять на сцене и рассказывать о новых продуктах, общаться по конференц-связи с бесчисленными людьми на совещаниях, ну, и так далее. Просто я не тот человек, который любит всеобщее внимание. Меня это не заводит. Меня заводит любимая работа, наблюдение за людьми, которые её делают. Ощущение того, что я сам являюсь частью великого дела, а не общественное признание – вот что меня заводит. Возможно, это делает меня немного необычным.

Вот вы говорили про генерального директора ExxonMobil. Я думаю, это привилегия Apple – общение с пользователями твоей продукции. Мне это интересно. Ежедневно я получаю электронные письма, тысячи электронных писем от наших пользователей, и мы общаемся, точно так же, как мы сейчас общаемся с вами, здесь, за столиком. Они так сильно любят Apple, что постоянно делятся со мной своими мыслями, желая её улучшить. Точно так же, как мы сейчас с вами обедаем и беседуем, они говорят: «Слушай, мне не нравится вот то, но мне очень нравится вот это». Или рассказывают, как FaceTime перевернул их жизни. Вот сегодня я получил письмо, в котором пользователь рассказал о разговоре со своей больной раком мамой, живущей за тысячи километров от него. Для них FaceTime – единственный способ увидеть друг друга.

Дело в том, что пользователи рады посвятить своё личное время общению с нами. Они пишут письма, и это не такие письма, какие обычно пишут гендиректорам. В них нет формальности и всего такого. Они пишут так, словно мы сидим вместе за столиком, словно мы друзья, знающие друг друга уже лет двадцать, и они рассказывают мне, что действительно думают о наших продуктах. Я обожаю это. Не знаю, есть ли ещё где-нибудь компания, в которой существует такое общение. И это не только люди из США. Мне пишут люди со всего мира. Смотря на это, я понимаю: «Это привилегия Apple».

Есть ли где-нибудь ещё на планете компания, которую пользователи так сильно любят? Я так не думаю. В других компаниях, где я работал, письма приходили, может, раз в полгода. И это были короткие письма типа: «Верните мои деньги!» или что-то вроде такого. Пустые письма, в которые не вложено ни капли чувств. Так что, я думаю, письма пользователей Apple – это нечто уникальное.

Это было в Apple ещё пятнадцать лет назад, тогда я только устроился сюда на работу. Стив рассказал мне на собеседовании. Компания переживала трудные времени, часто приходилось иметь дело с недовольными покупателями. Они ругались на нас, кричали, но продолжали покупать наши компьютеры. Совсем другое происходило в других компаниях: если пользователей начинали бесить компьютеры Compaq, то они просто покупали Dell. Никаких чувств и эмоций, они просто переходили к другой компании.

В первый же день работы в Apple я пробирался сквозь толпу пикетчиков возле здания компании! Они протестовали, потому что Стив решил убить карманный компьютер Newton. Протестовали потому, что они полюбили устройство. Я тогда подумал: «Это удивительно!». Даже сейчас я помню тот пикет, словно это было только вчера. Я шёл к лифту и думал: «Господи, моя жизнь изменилась». Это было круто, очень круто. А ведь я участвовал в сотнях презентаций новых продуктов, сотни раз мне приходилось сообщать о закрытии производства продукта. В одной из компаний, где я работал – не буду говорить название – мы выставляли новые продукты в вестибюле и по внутренней связи приглашали сотрудников компании выйти посмотреть на них. Никто не приходил. Всем было плевать.

Поэтому, думаю, вы правы. Я не знаю того джентльмена из ExxonMobil. Но, как мне кажется, между нами нет ничего общего. Многие CEO, узнав о том, что я получаю сотни тысяч электронных писем в день, смотрят на меня так, словно у меня три головы. Это привилегия. Это словно ты сидишь за кухонным столом, словно ты член семьи. И мы всегда будем чтить и уважать это.

Интервью с AppleСтив ДжобсТим Кук